Екатерина Александрова

угли обиды и возмущения уже тлели под сердцем.

Параноики, шизофреники, циклотимики, семикататоники; мужчины, заявляющие, будто слетали на небо в летающем блюдце; женщины, спалившие своим детям половые органы биговской зажигалкой; алкоголики, маньяки-поджигатели, клептоманы, больные маниакально-депрессивным психозом

— Ну, давай, ударь. Только ты никогда не получишь от меня того, что тебе нужно.

Лицо, в которое смотрел Дэнни, изменилось. Трудно сказать как: оно не оплавилось, не облезло. Тело слегка содрогнулось, а потом окровавленные пальцы разжались, как сломанные клешни. Выпавший молоток глухо стукнулся о ковер. Вот и все. Но тут перед Дэнни внезапно оказался папа, он смотрел на мальчика в смертельной муке и так печально, что сердце малыша запылало в груди. Уголки рта опустились, выгнулись дрожащим луком.

— Док, — сказал Джек Торранс. — Убегай. Быстро. И помни, как сильно я тебя люблю.

— Нет, — сказал Дэнни.

— Дэнни, ради Бога…

— Нет, — сказал Дэнни. Он взял окровавленную руку отца и поцеловал. — Уже почти все.