Терри Вулф

В отделе по курированию производства Кодзиме довелось поработать со строптивыми сотрудниками, и он пришел к выводу, что неорганизованные и неэффективные команды во всем проигрывают организации, в которой все решает один человек.

Давайте начнем с 1993 года. Когда таблоиды узнают об исках вокруг «Неверленда», короля поп-музыки Майкла Джексона обвиняют в домогательствах к детям. Америка в шоке. Это само по себе кое о чем говорит: то были времена, когда Америка еще способна была испытывать шок

Джексона уничтожили новости и журналы, но окончательный гвоздь в крышку гроба забили подлинные летописцы той эпохи: стендап-комики. В те времена стендап был ключевым элементом культуры; комики облекали в слова темные стороны массового сознания и ничто не боялись вытащить на свет. Тех, кто слишком пристально следил за новостями, называли снобами, но каждый был рад посмеяться над мировыми событиями и поерничать на их счет.

Фырканье вместо человеческой речи и говорящая задница – пожалуй, трудно более емко выразить мейнстримную культуру того времени. Всего за год Керри превратился из героя сериала «В живом цвете» в звезду трех популярнейших комедий («Эйс Вентура: розыск домашних животных», «Маска», «Тупой и еще тупее»). А Тим Аллен воплотил некое мрачное пророчество, оказавшись звездой одновременно самого популярного телесериала («Большой ремонт»), самого кассового фильма («Санта-Клаус») и самой продаваемой книги («Не стойте слишком близко к голому мужчине»). Казалось, мейнстримная поп-культура наконец-то достигла дна – но тут раздался стук судейского молотка: в 1995 году легендарного игрока в американский футбол О. Джея Симпсона обвинили в убийстве. Страна пошатнулась. Падение продолжилось.

Кто не поднялся, остается на обочине и умирает; кто пришел к успеху – может выбирать партнера из многих кандидатов. Если вам кажется, что это естественный порядок вещей и что везде и всегда так было, вспомните, как сильно отличается эта картина от Америки, где романтизируют аутсайдеров, рисковых дельцов и гадких утят. Американцам нравится верить, что в итоге они непременно добьются успеха и завоюют девушку; что капля удачи и море терпения могут сделать из любой гусеницы бабочку. Эта идея лежит в самой основе национального самосознания, ее тиражируют медиаимперии. В остальном же мире на подобные красивые байки время не тратят, и история в нем запечатлевает совсем другие сюжеты. В таких сообществах к индивиду часто относятся очень жестоко, и возникает порочный круг: человека отвергают, и он неловко пытается с этим справиться.

Отаку – это люди, которые бросают университет, чтобы делать видеоигры, аниме или мангу, создавая и потребляя вымышленные вселенные.

развитие местной экономики рассматривалось как патриотичный поступок.

Глаза ему открыло отцовство. Глядя на беременную жену, он размышлял, в этом ли смысл жизни. Был это глубокий символ любви и заботы – или простой фокус ума, обусловленный эволюцией и описанный Ричардом Докинзом в «Эгоистичном гене»?

Кодзима припомнил стереотипы про ирландцев и потребовал, чтобы компания отправилась в паб выпить пива «Гиннес» и перекусить. Муранака согласилась – а потом созерцала, как Кодзима пошел просить у жены деньги на карманные расходы. На великого гения он пока что не походил.

Он привел сына в офис, чтобы показать ему уровни, которые собирал из «Лего»; Кодзима надеялся впечатлить мальчика крутизной своей работы. Он подключил к телевизору крошечную камеру, чтобы показать, как будет работать камера в игре при движении игрока. Вернувшись домой, сын сказал, что папина работа – «целый день играть в игрушки». Это было особенно неловко с учетом того, что наборы для сборки фигурок жена Кодзимы выбросила, когда они стали жить вместе.